Игорь Валерьевич Тонконогий родился в 1958 г. в Стерлитамаке. В 1980 г. окончил художественно-графический факультет Башкирского государственного педагогического института. Художник-график, живописец, живет и работает в Уфе. С 1979 г. участвует в республиканских, зональных, всероссийских и международных выставках. Член Союза художников России (с 1991 г.). Постоянный экспонент таких ежегодных российских выставок, как ARTMANEGE, ART MOSCOW, Московский Арт-салон, Московский международный художественный салон. В 1993 и 1994 гг. И.В. Тонконогий работал по приглашению в Англии, где состоялись три его персональные выставки. В 1998 г. с персональной выставкой посетил США (проходила в Музее современного русского искусства); участвовал в выставке «Неизвестная Россия». Произведения художника хранятся в собраниях художественных музеев и картинных галерей страны, в галереях Парижа и Нью-Йорка, в отечественных частных собраниях и за рубежом: в Англии, Франции, Израиле, Канаде, Польше.

Ярость, ужас, отчаяние, гнев. Радость, покой после бури, усталость, смирение, восторг. Экстатическое (по С. Эйзенштейну) восприятие мира – одно из свойств драмы. Творчество Игоря Тонконогого точно отвечает его законам. Основа драмы – действие, в настоящем времени, и передается оно через конфликт. Монолог – важнейшая характеристика, через который раскрываются идеалы и сложность характера, духовная жизнь. Свои монологи Тонконогий отдает звериному племени – слонам, носорогам, ящерицам, страусам и черепахам. И, конечно, лошадям, которых он любит и знает с детства. Животные – олицетворение свободной силы – в экстремальных, нереальных ситуациях преодоления преград и пут («Прорыв», серия «Непокоренные» и другие работы). Отсутствие конкретного образа мучителя, затягивающего беспощадные петли, нелогичность и беспорядочность этих препон, необратимость роковой бессмыслицы вселяют в зрителя еще больший ужас. И острое сострадание. Потому что образы эти – авторские примеры бытия как драмы, вечного противостояния, не лишенные порой «некоторого сюжетного роскошества и ассоциативной чрезмерности» (О. Холмогорова).

На это и рассчитано впечатление от его удивительных графических и живописных работ. Высокий технический профессионализм, превосходное знание анатомии животных (сложнейшие, невероятные позы и ракурсы), филигранно переданная текстура их антуража – дерева, камня, ткани, птичьих перьев, веревок – и еще множества составных материалов земной жизни, кусочки бренного праха прошлого и будущего («Куриные боги»), с которыми Игорь обожает возиться как вдохновенный исследователь форм и материалов, если оставить чуть в стороне символические смыслы его композиций. Это его «лаборатория башенного мышления» (О. Холмогорова), где обитают явные или скрытые мифологемы – от времен античных и Ренессанса до творчества немецких романтиков начала XIX века, до символистов начала века XX-го. «Способность ощущать животное в себе и себя в животном – признак зрелой человечности, осознавшей себя хранилищем и вместилищем всех существований» – парадоксальное замечание философа и психолога М. Эпштейна словно подтверждает глубинную идею художника. Искусствоведы также находят здесь и архетипическую идею К. Юнга – связь и конфликт психики ребенка (сидящего внутри каждого из нас) с жестокостью внешнего мира. Об этом говорил А. Гарбуз: «Культура, удачно названная инобытием природы… Для всех работ Тонконогого характерна относительность пространственно-временного континиума. Многочисленные взлеты и падения коней могут совершаться во всех направлениях – пространственные координаты условны. Все взаимосвязано и переплетено – и эпохи, и люди, и звери, и растения, и даже воспоминания о жизни на других планетах». Хайдар Кульбарисов так поэтически передал «Полнолуние» Тонконогого: «Странная гармония поддерживается распорками, странный баланс сохраняется благодаря фиксации, укрощению силы. Движение началось, но у этой фантасмагорической грузоперевозки нет ни накладных, ни пункта доставки. Лунный блик скользит по чешуйкам, бежит по колючему хребту. Тишина коварна. Бесстрастность плотоядна. Покой обманчив. Переползая из вечера в ночь, он крадется на мягких лапках с цепкими коготками. Будь бдителен: ящер не дремлет. Повелитель сумрака следит за тобой. Его пружина сжата для прыжка. Ужин из мотыльков и созвездий под соусом виноградной черноты ему подадут на фарфоровом блюде Луны. Лист «Полнолуние» – о динамике покоя, о статике, беременной атакой».

Тем более, что в нем самом есть нечто от английского характера – мягкий, но «черный» юмор, джентльменская невозмутимость и скромность, ответственность и участие по отношению к людям (и неистребимая любовь к лошадям). Такие качества для редактора журнала («Рампа. Культура Башкортостана»), освещающего события культурной жизни республики, в котором он – главный редактор, а также фотокорреспондент с поистине ястребиным взглядом, просто бесценны. Удивительно, что при напряженной журналистской работе (командировки, экспозиции, конференции, работа с художественными каталогами) он еще находит время писать и «живописать». Кроме графических работ – офортов, пастели, линогравюры, экслибриса – иногда он берется и за кисть. Его цветовой спектр в живописи дискретен – неярок, графичен и выдержан в интеллигентной строгой тональности. Один из последних проектов «Горожане» (2015 г.), экспонировавшийся в Нестеровском музее Уфы, выполнен и маслом, и простым карандашом. Действующие лица всех пейзажей, опять же, остродраматических сцен, на сей раз – деревья. В литературе этот прием называется «олицетворение». Одухотворенная, наделенная особой душой и смыслом природа – городские деревья, камни, снег и дождь – не может быть сведена только к бытопописанию любимого города (как и прежние работы Игоря – к анимистической, по Тейлору, теории), не умещается в эти рамки.

Еще немного, и кажется, вспомнишь, догадаешься, на какой точно из старинных улиц – Гоголя, Достоевского, Зенцова (или в черниковских живописных трущобах) – доживают свой век эти милые, кругом подлатанные дряхлые домишки, чьи очертания еще не стерлись со времен советского детства. Их непременные спутники – деревья-старики (всё больше американские клены с возрастными наростами), ревматики и подагрики с отрубленными конечностями, прописаннные со средневековым дюреровским гротеском: морщины и бородавки стволов, театрально-измученные и при этом беспощадно правдивые позы.

Таковы великая сила искусства, аккорды надежды и призыв к доброте. В заключение вновь приведу точные слова Хайдара Кульбарисова:

«Мастер экспрессии, Тонконогий любуется грацией борьбы и пишет романтическую поэму сопротивления, в которой жизнь и свобода – ценности равновеликие».

Текст: Эльвира Каримова
«Любимые художники Башкирии», книга 1, серия «Земляки», стр. 208-211

#ЛюбимыеХудожникиБашкирии #Мастера #ИгорьТонконогий
#Художники #Живопись #Графика