—Опишите самое яркое впечатление детства, когда стало понятным, что вы выбрали путь художника.

— «Истина не пришла в мир обнаженной, но она пришла в символах и образах». Мой любимый апокриф от Филиппа. Это же не может быть такой одноразовой акцией – раз и я стал художником.

— Конечно. Но какое-то событие было в детстве, которое теперь воспринимается как знак?

— Яркое ощущение… Мне тогда было годика три,наверное,и мы жили в длинном бараке. Я захожу в него, иду. Где-то в конце темного коридора свет – там окно. Представь себе – вот ты идешь, плачешь, ты уже понял, что тебя предали, что тебя обманули. Ты идешь по коридору, и сквозь ресницы видно заходящее солнце. Уже пора идти спать, лето. А потом раз, ты голову повернул так случайно, голова наклонилась и вместе с тобой лучи повернулись. Они видны сквозь мокрые ресницы. Потом раз, в другую сторону её наклонил – лучи пошли по-другому.Они красивые, они как радуга. Как красиво! Вот, наверное, первое ощущение такой красоты, когда ты на миг всё забыл и всё отпустил. Ты зачарован. Настолько красиво, оказывается! Идешь по бараку, головой вертишь. До конца комнаты дошёл, там тетя Маша, она сейчас накормит кашей, которую мама оставила.

— Вы никогда это не рисовали?

— А зачем?

— Расскажите, пожалуйста, о родителях.

— Папа был обыкновенным водителем.Мама всю жизнь проработала штукатуром-маляром, она кавалер Ордена Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», многих юбилейных медалей. Насколько я знаю, со стороны мамы дед воевал на стороне Белой армии, со стороны отца – Рабоче-крестьянской Красной Армии.

— Так часто было, к сожалению. А где вы получили художественное образование?

— Я в 1974 г. поступил в училище искусств, год проучился на декоративно-прикладном отделении, а потом меня благополучно забрали в армию. Два года отслужил. Вернувшись на второй курс умудрился за два года закончить и второй, и третий, и четвертый. И все, вышел в люди.

— И сразу попали в Бурзян?

— Да, в Бурзяне меня прикрепили к централизованной системе библиотек как художника-оформителя. Два художника на весь район – приходилось много чем заниматься. Мне легко давалось лозунги писать, поскольку в конце службы в армии довелось поработать художником Краснознаменного Дальневосточного округа. В Бурзяне уже понимал, что главное для меня- мои картины, а не плакаты, конечно. Через год вернулся в Уфу.

— К какому направлению изобразительного искусства вы могли бы отнести свое творчество? Речь идет о живописи?

— Интересно, что мои работы далеко не все относят к живописным. К живописи у меня свое особое отношение. Это как тембр голоса, который тебе дан от природы. Или у тебя бархатный баритон, или великолепный волжский бас, или обыкновенный тенор. То же самое можно сказать о способности передавать цвета в живописи. Я просто делаю картины. Я так определил для себя – даже не рисую и не пишу, я их делаю. И мне совершенно не важно к какому направлению, течению или стилю живописи мои работы отнесут.Когда я смотрю на чистый холст, приходит осознание одной единственной задачи, состоящей в необходимости вызвать у зрителя сильное чувство сопереживания. Хорошо, если получится вызвать у него катарсис.

— Катарсис – это, наверное, не самое приятное ощущение.

— А вот это и есть самое главное.Когда человек увидел картину, и его вот так за горло схватило (показывает, хватая себя за горло), и он уже не может сдержать себя от переполняющих его чувств. Его слезы душат перед картиной. И все. И мне плевать какое это направление живописи. «Ах, как я вижу, ах, как я чувствую». Самолюбование своими картинами – это вообще не про меня.

— Как время повлияло на ваши работы? Что в них изменилось? Как вы думаете, что в их привлекает поклонников вашего творчества?

— Думаю, ничего не изменилось. Я просто делаю то, что хочу делать. Привлекает, наверное, момент искренности. Картины – это всегда вызов. Это двухмерное полотно, и ты должен создать такое пространство, чтобы оно стало реальным для другого человека,чтобы картина стала его собственным объектом для сопереживания. Ты должен его впустить в это пространство. И чтобы это не было пошлостью.

— В каких музеях ваши картины представлены?

— Более чем в 30 государственных музеях России от Сахалина до Феодосии.

— Какой путь выбрали ваши дети?

— Я сделал всё что мог, чтобы они не выбрали этот путь художника (смеётся). Они музыканты, в них это изначально было. Не знаю почему. Когда они начинают разговаривать – это такой темный лес для меня! Они гениальные дети.

— 18 августа вам присвоили звание Заслуженного художника Республики Башкортостан. От души поздравляю! Что дает вам участие в проекте «Любимые художники Башкирии»?

— Очень классный проект, я давно говорю о феномене Башкирии, где в разы больше талантливых художников, чем в соседних регионах. Если же говорить обо мне, перефразирую слова Плутарха из его вступления к биографии Демосфена – на этой огромной планете Земля есть маленькая Башкирия, и, чтобы не сделать ее ещё меньше, я собираюсь здесь жить и творить дальше.

Беседовала Елена Синицына

В  галерее нашего проекта можно посмотреть и проголосовать за работы Василя Ханнанова.

#ЛюбимыеХудожникиБашкирии